Актуальные вопросы международного сотрудничества по борьбе с преступностью в сфере высоких технологий(на конкурс)
Дата: 19.04.2008Источник: www.crime-research.ru
Автор: Наталия Кузьменок, Республика Беларусь
... правовые органы при обнаружении такого преступления немедленно сообщают об этом правоохранительным органам пострадавшего государства [18].При совершении компьютерных преступлений с иностранным элементом зачастую возникают вопросы определения государства, правомочного производить расследование по делу. Европейская конвенция по передаче процедуры по уголовным делам в статье 8 содержит положение о том, что расследование должно проводиться в том государстве, где наиболее сосредоточены доказательства по делу, с помощью которых это дело будет раскрыто скоро и справедливо [19, c. 98]. В соответствии с Рамочным решением Совета ЕС от 24 февраля 2005 г. «О нарушении безопасности информационных систем» говорится о том, что в случае совершения многоэпизодного киберпреступления с иностранным элементом внутри Европейского Союза, расследование проводится в одном государстве централизованно с осуществлением 24-часового взаимодействия с третьей стороной 7 дней в неделю. В Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности в статье 15 оговариваются общие случаи определения государствами их юрисдикции. Однако особенности спорной юрисдикции, в частности в случаях компьютерных преступлений в ней не определены [5, c. 434].
Согласно частям 1 и 3 статьи 91 Конвенции СНГ «О правовой помощи и правовых отношениях по уголовным, гражданским и семейным делам» от 7 октября 2002 г. каждая сторона обязуется по поручению другой стороны осуществлять в соответствии с законодательством уголовное преследование против собственных граждан, подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений на территории запрашивающей стороны. Уголовное преследование осуществляется сторонами также в отношении лиц без гражданства и иностранных граждан, находящихся на их территориях, в случаях отказа в их выдаче. Уголовное преследование в запрашиваемом государстве может осуществляться при условии, что деяние является уголовно наказуемым и в этой стране. Следует особо отметить то положение Конвенции, в соответствии с которым при осуждении назначаемое наказание за совершенное преступление не должно быть более строгим, чем наказание, предусмотренное законодательством запрашивающей стороны [9].
Взаимодействие государств по вопросам оказания правовой помощи осуществляется путем частичной передачи компетенции; совместного расследования уголовных дел (участие иностранного специалиста при исполнении запроса либо создание совместных следственно-оперативных групп) [20, с. 17]. В настоящее время создание межгосударственных следственных групп регулируется статьей 63 Кишиневской конвенции [9], статьей 20 II Дополнительного протокола к Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам от 8 ноября 2001 г. [18].
На практике данное положение применяется таким образом, что уголовное преследование относительно одного компьютерного преступления производится в нескольких странах, касательно разных эпизодов совершенного деяния, которое может подпадать под юрисдикцию этих стран (по данным Министерства внутренних дел Республики Беларусь). При этом такая практика частично существует в странах-участниках СНГ внутри правового поля СНГ, и абсолютно между странами-участниками СНГ и другими государствами, или третьими государствами между собой.
Так, 15.01.2008 г. в Швеции начался один из крупнейших в истории скандинавских стран процессов с участием выходцев из России и других республик бывшего Советского Союза – примерно 150 человек за участие в масштабном электронном мошенничестве. Жертвами интернет-разбойников стали сотни клиентов североевропейского банка Nordea. Мошенники похищали информацию о счетах через так называемые «троянские вирусы». Шведская полиция жалуется на пассивность российских коллег, что не позволяет осуществить правосудие в отношении российских граждан, причастных к совершению данного преступления [21].
Данный пример подтверждает также и тезис о том, что при отсутствии определенных международных соглашений, использование принципа взаимности оказывается далеко не всегда эффективным. Кроме того, говорит о том, что хотя определенный опыт создания международных следственных групп и существует, однако же он не позволяет определять его в качестве безусловно осуществимого в отношении каждого из случаев, когда такая кооперация необходима.
В целом же, на универсальном уровне не существует норм решающих вопросы спорной юрисдикции в случаях совершения компьютерных преступлений, как и вопросов экстрадиции. Частично данные проблемы решаются в рамках двусторонних соглашений (Соглашение об экстрадиции между США и Аргентиной, договор о выдаче между Республикой Беларусь и КНР и другие). Наиболее же совершенный механизм сотрудничества предусмотрен в рамках Совета Европы и Европейского союза.
Остается нерешенным вопрос относительно секретной информации, которая может стать доступной иному государству и (или) может быть необходима государству в связи с совершением киберпреступления. Так, внутри правового поля СНГ, Кишиневская конвенция не содержит норм, подробно регулирующих разрешение потенциально возможной конкуренции юрисдикции.
Таким образом, в соответствии с тенденциями увеличения роста компьютерной преступности и возрастающей угрозой кибертерроризма в рамках СНГ должно быть принято дополнительное соглашение по вопросам спорной юрисдикции, возникающей в связи с совершением компьютерных преступлений либо приняты и внесены изменения в Соглашение о сотрудничестве государств - участников Содружества Независимых Государств в борьбе с преступлениями в сфере компьютерной информации. Кроме того, многие вопросы сотрудничества наиболее оптимально могут быть разрешены в двусторонних договорах государств.
Автором была предпринята попытка проведения анализа договорно-правового сотрудничества по борьбе с киберпреступностью (Приложение 1). Данное исследование было построено с использованием основ методологии функционального моделирования, разработанных Научно-исследовательским Центром CALS-технологий «Прикладная логистика» при участии Всероссийского научно-исследовательского института стандартизации (Приняты и введены в действие Постановлением Госстандартом РФ от 2.06.2001 г. № 256-ст).
Так, из указанных схем видно, что неурегулированные, проблемные участки осуществления сотрудничества возникают на первичной стадии и связаны с истинной мотивацией государства при заключении договора. Так, политические причины заключения соглашения, не подразумевающие под собой явных намерений по созданию организационно-правовой базы по его исполнению, несомненно перечеркивают возможность нахождения взаимовыгодных путей сотрудничества. Иной проблемой является то, что даже ратификация или присоединение к договору опять не означает, что соглашение будет исполнено надлежащим образом, ибо государство может, в частности, утвердить соответствующий договор государственным органом, который в соответствии с законодательством страны полномочен на подобные правовые меры. Однако процесс имплементации соответствующего соглашения в национальное право может на этом остановится. Конвенция о киберпреступности является всеобъемлющим международным договором по вопросам преступлений в сфере высоких технологий. Однако признание того факта, что ее нормы являются частью национального законодательства не дает, на наш взгляд, оснований полагать, что она будет исполнена должным образом, поскольку претворение ее положений в жизнь предполагает также создание определенного организационно-правового, научно-технического механизма в каждом конкретном государстве. В то же время, легкомысленное отношение к вопросам киберпреступности политической элиты отдельных государств является следующей и насущной проблемой, следствием которой является недостаточность финансирования, что также блокирует всякую возможность осуществления конструктивной кооперации.
Кроме того, Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ от 17 февраля 1996 года был принят модельный уголовный кодекс СНГ, где в частности, существовала глава, посвященная информационной безопасности. Доработка соответствующего документа на уровне стран-участниц СНГ и согласованная имплементация норм в национальное уголовное право способствовало и означало бы создание единой материально-правовой базы, которая легла бы в основу системы по осуществлению сотрудничества по предотвращению, пресечению, раскрытию преступлений в сфере высоких технологий.
Что же касается сотрудничества в рамках международных организаций, то его институциональной основой стали ООН и ее органы, Интерпол, Европейский комитет по проблемам преступности, СНГ и другие.
Тенденцией развития сотрудничества на данном этапе является интенсификация международных отношений на глобальном и региональном уровнях. Государства, международные организации выступают с инициативами усиления сотрудничества в области противодействия преступлениям в сфере высоких технологий. Так, 5 мая 2006 года в Малайзии была основана Международная организация по борьбе с кибертерроризмом «ИМПАКТ», которая объединила в себе представителей государственного и коммерческого секторов для поиска и реализации наиболее эффективных путей противостояния кибертерроризму. «ИМПАКТ» является первой структурой, противостоящей террористической деятельности в среде обмена информацией [22]. Или например, в сентябре 2007 года Индия выступила с инициативой создания международного агентства по борьбе с киберпреступностью, сформированной по образцу Международной организации гражданской авиации (ИКАО). В докладе, представленном индийским Центральным бюро расследований (ЦБР) в Интерпол, подчеркивается необходимость разработки единых международных стандартов по юридическим, процессуальным и процедурным вопросам, которые позволяли бы классифицировать те или иные нарушения и принимать адекватные меры для их пресечения [23], а 12 сентября на Международной конференции в Нью-Дели Интерпол предложил создать несколько глобальных...
